Сколько евреев воевало в красной армии. Евреи в верховном командовании. Евреи в политуправлении армии
Николай I подписал Высочайший Указ от 26 августа 1827 года о распространении на евреев воинской повинности. С этого момента начинается история непростых отношений между российской армией и призывниками-евреями.
Они складывались как под влиянием укоренённых в среде российских военных предубеждений против евреев, так и в связи с общими общественно-политическими процессами в стране.
Впрочем, существуют упоминания о том, что евреи находились в рядах Русской Императорской армии еще до 1827 г.
Один из героев войны 1812 года Денис Давыдов, описывая подвиг улана, отмечал:
«Весьма странно то, что сей улан, получив за этот подвиг Георгиевский знак (солдатский Георгиевский крест), не мог носить его: он был бердичевский еврей, завербованный в уланы».
«Устав рекрутской повинности и военной службы евреев» 1827 г. создал для евреев достаточно тяжелые условия несения военной службы.
Евреи принимались на службу в возрасте от 12 лет.
Сопровождавшие рекрутов обер-офицеры и «дядьки»-унтера обращались с ними достаточно сурово. Повсеместно их принуждали к переходу в христианство.
В память героической Севастопольской обороны в 1866 г. в городе Севастополе над могилой 500 (а по другим сведениям – 3000) павших русских воинов-евреев был сооружен памятник с надписями на русском и на иврите:
"Памяти еврейских солдат, павших за Отечество при обороне Севастополя во время войны 1854-1855 гг.".
(Евреями в России тогда считались лишь лица иудейского вероисповедания, в то время, как принявшие христианство «евреями» уже не считались).
По иронии судьбы, эти евреи пали при защите города, в котором тогда было запрещено проживать их единоверцам!
В 1861 г. последовало разрешение производить евреев в унтер-офицеры.
Поведение евреев в Русско-турецкую кампанию 1877-78 гг. показало, что евреи оказались столь же мужественными и способными к самопожертвованию солдатами, как и прочие их товарищи по оружию. О подвигах русских солдат-евреев в Балканскую кампанию сохранилось немало свидетельств современников.
Наибольшее число евреев служило в 16-й и 30-й боевых пехотных дивизиях.
В бою под Горным Дубняком в Болгарии 13 августа 1878 г., когда нашим войскам пришлось брать сильно укреплённый турецкий редут, внезапно открытый турками артиллерийский огонь произвел замешательство в рядах русского отряда, который уже начал отступать, как вдруг раздался громкий крик:
«Шма Исроэль!» («Слушай, Израиль!» - обычное восклицание верующего иудея перед лицом опасности).
Оказалось, что горсть солдат-евреев с криком: «Шма Исроэль!» бросилась в штыки, увлекая за собой всю русскую штурмовую колонну, которая, с бессознательным, но огромным воодушевлением подхватив: «Шма Исроэль!», ворвалась в турецкие траншеи, переколов всех турок.
Так был взят один из важнейших плевненских редутов.
Первый еврей офицер иудейского вероисповедания.
Случаи, когда в разгар боя солдаты-евреи принимали на себя командование, были не редки. Так, в августовском сражении под Плевной одна русская рота потеряла убитыми и ранеными всех своих офицеров; тогда рядовой-еврей надел мундир, снятый с лежавшего подле него трупа офицера, и, с обнаженной саблей в руках, устремился вперед с криком:
«За мною, ребята! Ура!». Он был убит в этом сражении и похоронен со всеми почестями в офицерском мундире.
Подвиг солдата-еврея, поймавшего на лету пушечное ядро и тем спасшего множество жизней, был упомянут в специальном приказе по армии Главнокомандующего Великого Князя Николая Николаевича (Старшего), и о нём много сообщалось в печати.
Будущий военный министр генерал Куропаткин охарактеризовал боевые качества евреев-солдат в Русско-турецкой кампании 1877-78 гг., следующим образом:
«И татары, и евреи умели и будут вперёд уметь так же геройски драться и умирать, как и прочие русские солдаты» («Военный Сборник», 1883, № 7).
В Русско-китайской и Русско-японской войнах евреи в составе российских войск участвовали в немалом количестве, число их достигало 20 000 человек, а по другим сведением – 30 000. Российская печать не раз отмечала мужество, проявленное воинами из евреев «на сопках Маньчжурии».
Рядовой 22 Восточно-сибирского пехотного стрелкового полка еврей Виктор Шварц принял участие во всех без исключения более или менее крупных боях, получил 11 ранений и был награжден тремя Георгиями и медалью за спасение тонувшего на реке Ялу офицера.
Генерал Кондратенко не считался с вероисповеданием при оценке боевых заслуг своих подчинённых, и среди его солдат насчитывалось много евреев-Георгиевских кавалеров. То же самое наблюдалось и в 10-м армейском корпусе генерала Церпицкого.
Но самым знаменитым среди целого ряда героев, которых выдвинули из своей среды евреи-солдаты при героической обороне Порт-Артура, был Иосиф Трумпельдор. (Смотри отдельную страницу).
Приказ от 29 ноября 1904 г. по 27 Восточно-сибирскому полку, квартировавшему в осаждённом Порт-Артуре, начинается словами:
«Ефрейтор 7 роты Иосиф Трумпельдор, обращаясь в докладной записке от 24 числа к своему ротному командиру, пишет:
«У меня осталась одна рука; но эта одна – правая. А потому, желая по-прежнему делить с товарищами боевую жизнь, прошу ходатайства Вашего благородия о выдаче мне шашки и револьвера».
В рядах Русской Императорской армии были не только низшие офицеры, но и генералы, чисто еврейского происхождения:
Генерал Генерального штаба М. Грулёв – еврей, достигший высоких должностей и даже кандидат в военные министры Российской Империи. (Смотри отдельную страницу).
Сыновьями евреев-кантонистов были известные генералы Н.И. Иванов, М.В. Алексеев, генерал от артиллерии Н.К. Арнольди, еврей, крещёный в кантонистах.
Самуил Кауфман вышёл в отставку в 1902 году в чине контр-адмирала и посвятил себя служению в основанном им же Обществе оздоровления еврейского народа (ОЗЕ).
Сергей Цейль окончил Михайловское артучилище и академию Генерального штаба. Во время Русско-японской войны - начальник штаба дивизии. В 1910 году - генерал-майор, с 1914 года командир дивизии, погиб на фронте в 1915 году.
Аналогично происхождение Александра Ханукова, окончившего те же вузы, что и Цейль. В 1914 году он становится генерал-майором, начальником штаба армейского корпуса. В 1918 году расстрелян за отказ служить в Красной Армии.
Сыном бывшего кантониста был Александр Сапсай. Он окончил Морской кадетский корпус. В 1910-1912 гг. - начальник штаба Черноморского флота, контр-адмирал. В Первой мировой войне командир бригады крейсеров, вице-адмирал.
Этот перечень можно и продолжить, назвав контр-адмирала Якова Кефали, начальника Военно-медицинской академии Николая Козлова и других.
Естественно, были они евреями этническими, принявшими христианство, ибо человек иудейского вероисповедания в царской России офицером-генералом стать не мог.
http://jewish-memorial.narod.ru/Evr_zarskoy_armii.htm
"Еврей бьет Гитлера прямо по башке!"
В годы войны «Рабиновичей» назначали генералами со скрежетом зубовным
Начать с того, что в годы Второй мировой войны евреев в советской армии было непропорционально много – 228 генералов и адмиралов.
И занимали они ключевые посты в Генштабе, в командовании фронтов, армий, корпусов, дивизий, бригад и т.д. Из них непосредственное участие в боевых действиях принимали 175 человек. Ничего подобного не наблюдалось ни в одной армии союзников.
К примеру, в США воевали 23 еврея в званиях генерала и адмирала, в том числе один командир корпуса и один командир дивизии. В Великобритании – 9 генералов-евреев, у француза де Голля – 6. Притом, что в советской армии непосредственно перед войной генералов-евреев было всего 23. И здесь возникает вопрос – почему? Ведь Сталин просто так ничего не делал.
Цифры – упрямая вещь
…В своих воспоминаниях командир 1-го механизированного корпуса генерал-лейтенант Семен Кривошеин описывает весьма символический эпизод: «…Через пару часов после взятия Бернау, на передовой НП моего корпуса в окрестностях Берлина, ко мне подбежал командующий артиллерией нашей 2-й танковой армии генерал-лейтенант Григорий Давидович Пласков и, не поздоровавшись даже, закричал:
– Смотри Семен, смотри Кривошеин, как мои артиллеристы, первые во всем фронте, первые на этой войне, открывают огонь по проклятому Берлину!
Пласков взял тангенту у своего радиста и закричал в микрофон: Я – Пятый, я – Пятый! И скомандовал открытым текстом: – По цели номер Один, по проклятому Берлину, всеми батареями, дивизионами и полками, 20 снарядов беглым – огонь!
Через несколько секунд нас оглушил мощный грохот и первые снаряды из сотен стволов разорвались в Берлине. А Пласков плакал и кричал, перекрывая гром своих орудий: – Смотри, Сёма, ты только погляди! Еврей Григорий Пласков бьет Гитлера, бьет эту суку прямо по башке! Бейте, бейте его, хлопцы! Бейте, за Бабий Яр, за муки народа нашего! Огонь, еще огонь, больше огня!..»
Эпизод этот вполне символичен. Да, евреи генералы и адмиралы были вовсе не диковиной для армии и флота. Их было неожиданно много. И занимали они ключевые позиции во всех звеньях управления войсками.
К примеру, в вышеописанном эпизоде: командир корпуса и командующий артиллерии армии. И это не исключение: ведь во Второй мировой войне в советской армии корпусами – стрелковыми и кавалерийскими, механизированными и танковыми – командовали 12 евреев.
Феноменально и общее число – почти 230! Именно столько насчитывалось в боевых соединениях генералов-евреев в День Победы. Еще десять погибли в боях. Как считать – много это или мало? Думается, наиболее показательным будет сравнение с другими этносами СССР. Выясняется удивительный факт: большее число генералов насчитывали только этнические русские и украинцы.
Прошу, не посчитайте это шовинизмом, расизмом или еще каким-нибудь «измом». Это цифры, подтверждаемые энциклопедиями и книгами по истории. Но каких-либо объяснений мне не попадалось. Как это получилось? Ведь в войну вступили раз в десять меньше генералов-евреев, которые каким-то чудом уцелели в годы репрессий 30-х годов.
Крейзер и другие герои
Непосредственно на поле боя бригадами, дивизиями, корпусами и армиями командовали 107 генералов и один адмирал. Около ста генералов и адмиралов руководили штабами, танковыми, артиллерийскими, инженерными войсками, авиацией и разведкой армий и фронтов. Наконец, 20 генералов и два адмирала служили в органах высшего стратегического руководства: в Ставке Верховного главнокомандования, Генштабе, Главных штабах ВВС и ВМФ.
В «Воспоминаниях и размышлениях» Г.К. Жуков пишет: « … 30 июня 1941 года, совершив изнурительный 700–километровый марш, к Борисову подошла 1-я Московская мотострелковая дивизия под командованием полковника Я.Г. Крейзера. В пору всеобщего отступления он совершил невозможное: остановил отборную гудериановскую дивизию, зажал ее передовой полк своими стальными тисками, а остальные полки принудил остановиться по ту сторону Березины…
Дивизия Крейзера 14 дней не давала гитлеровским полчищам развивать наступление вдоль автострады Минск – Москва. Это потом благотворно сказалось на общефронтовой обстановке, позволило выиграть время для организации обороны Москвы…»
За мужество и доблесть в боях на Березине 22 июля полковнику Якову Крейзеру было присвоено звание Героя Советского Союза. Он стал первым из старших офицеров Красной Армии Героем в Великой Отечественной войне. Ему сразу же присвоили звание генерал-майора, а через месяц назначили командующим 3-й армией.
Как стратегическая боевая единица, армия была основным оперативным объединением во время войны и насчитывала до 100 тыс. человек. Так вот армиями командовали генералы-евреи: Юдель Городинский, Владимир Колпакчи, Яков Дашевский, Яков Броуд, Илья Прусс. В 1944 году командармом стал и генерал Сквирский.
Полковник Лев Соломонович Сквирский в начале войны был назначен начальником штаба Карельского фронта. Этот фронт имел самую большую протяжённость среди всех фронтов - до 1600 км. Тем не менее в августе 1941 года войска фронта остановили немецко-финские дивизии и вынудили их перейти к обороне. Именно здесь, на правом крыле войны врагу так и не удалось перейти границу СССР. И большая заслуга в этом принадлежит Сквирскому, ставшему генералом в ноябре 1941 года.
Начальниками штабов фронтов в разное время были генералы: Анатолий Кацнельсон – Калининского фронта; Григорий Стельмах – Волховского, Ленинградского и Юго-Западного; Владимир Колпакчи – Брянского. Начальники штабов флотов – адмиралы Александр Александров –Балтийского флота, Илья Беляев (Вайсман) – Тихоокеанского флота.
Дефицит талантов
Евреи работали и в высших органах управления войсками. Наиболее выдающимся из них был генерал-лейтенант Арон Гершович Карпоносов, почти всю войну занимавший одну из ключевых должностей: заместителя начальника Генерального штаба. Он руководил Главным организационно-мобилизационным управлением, которое отвечало за формирование частей и соединений и их укомплектование личным составом. В свете колоссальных потерь первых лет войны и срочной необходимости их восполнения его роль представляется поистине выдающейся.
Генерал Штеменко так писал об А. Г. Карпоносове в своей книге «Генеральный штаб в годы войны»: «Это был настоящий генштабист - умный, очень трудолюбивый и исполнительный, вежливый, но твердый. Порученный ему участок работы он знал отлично, вел дело умело и тщательно и всегда говорил правду. Но вот Верховный его очень не любил.
Мы не раз с А. И. Антоновым слышали от Сталина нелестные отзывы о Карпоносове, хотя ему было известно, что дело свое тот ведет безукоризнено. И не раз А. И. Антонов защищал его, когда Сталин предлагал поставить на эту работу другого генерала. Вскоре после окончания войны на Дальнем Востоке Сталин приказал назначить его на второстепенную должность в Приволжском военном округе».
Нужно сказать без обиняков, что неслыханное число военачальников еврейского происхождения в годы страшной кровопролитной войны появилось потому, что в ее начале ощущалась колоссальная нехватка достойных командиров всех уровней, вырубленных сталинскими репрессиями. Войсками командовали немногие уцелевшие в годы Большого Террора или так называемые «выдвиженцы».
Эти скороспелые, плохо подготовленные военачальники не могли сколько-нибудь полноценно противостоять германским генералам, прошедшим отличную школу и боевую подготовку. А евреи, проявившие, как всегда в критические моменты истории, свои вековые генетические качества: мужество, стойкость и решительность в сочетании с умением мгновенно анализировать обстановку и принимать единственно верное решение – такие военачальники были позарез нужны.
Кремлевскому руководству было не до выбора по национальному признаку, и на командные посты они вынуждены были ставить тех, кто был их реально достоин. И боевые качества евреев – офицеров и генералов заставляли высшее руководство назначать именно их.
Антисемитизм из массового сознания никуда не исчезал, он уходил во временную тень ради выживания страны и строя, и назначения эти делались часто со скрежетом зубовным, только тогда, когда иначе поступить было решительно невозможно. И Сталин не убирал столь немилого ему Карпоносова, хотя мог решить его судьбу одним лишь словом, потому что нутром понимал – именно такие выдающиеся командиры-стратеги помогают побеждать в небывалой войне.
Антисемитизм как тормоз
В ходе войны главную массу военачальников-евреев составляли люди зрелые, от 35 до 50 лет, полные сил и с немалой военной практикой. Эти люди имели уже достаточный боевой опыт именно этой войны, тем более ценный. Но большинство из них воевали и раньше: 107 человек были участниками Гражданской войны. И что еще более удивительно, в круговерти чисток и террора уцелели еще семеро бывших царских офицеров, прапорщиков Первой мировой войны.
Кроме того, следует подчеркнуть, что почти все эти военачальники имели боевой опыт вооруженных конфликтов: в Испании, на Дальнем Востоке, в Монголии, в Финляндии и восточных областях Польши. И если в пору Гражданской войны командиры-евреи, – бывшие студенты, разночинцы, разная голь перекатная, не были еще профессионалами, то теперь все они являлись кадровыми военными, зрелыми по возрасту, образованными и опытными командирами.
Ценою страшных потерь, в немалой мере – усилиями военачальников-евреев, было выиграно время, новые командиры получили боевой опыт, и нужда в новых кадрах, всегдашняя из-за огромных потерь в боях, все же утратила исключительную остроту. И в заключительный период войны евреи уже не выдвигаются на должности начальников штабов фронтов, они больше не становятся и командармами и комкорами, все меньше евреев-комдивов, гибнут и выходят из строя командиры бригад и полков.
Так что во второй, победной части войны на ключевых постах в основном остаются только те, кто занимал их прежде. К примеру, уж на что умело и доблестно воевал генерал Кривошеин, а как был в начале войны командиром корпуса, так и закончил ее на том же посту. И здесь возобладал привычный стереотип государственного антисемитизма, его армейская разновидность.
70 лет отстучало со дня Победы. Стереотипы, увы, живучи, и продолжают злобно брызгать ядом лжи антисемиты всех мастей. Мол, знаем, говорят они, как пройдошливы евреи, «герои Пятого Украинского фронта», «воевавшие в Ташкенте», как ловко устраивались «Абрамы» на хлебные должности в тылах… Немало россиян и сегодня убеждены, что евреев на командирских постах в боевых частях армии и флота было, в лучшем случае, несколько десятков и занимали они должности только второстепенные.
Следует напоминать и о том, что в ходе войны погибли 197 тысяч бойцов еврейской национальности, а Героями Советского Союза стали 133 еврея, из них 45 воинов награждены посмертно.
Не в оправдание клеветы и искажений, а для объяснения массовой неосведомленности о выдающейся роли евреев-генералов в Победе скажу, что статистика этнического состава советской армии долгое время была закрыта от общественности, носила гриф секретности. Думаю, и сегодня изложенное в этой статье известно далеко не всем.
Марк Штейнберг
Сюжеты: 70 лет Победы
Исаак Зальцман
С 1940-го (год, когда в Красной армии появились генеральские чины) по 1945 год воинские звания генералов были присвоены примерно 5500 человек. Сегодня все эти люди уже умерли…
Из них: генералиссимус — 1, маршалы (и главные маршалы родов войск) — 17, генералы армии (маршалы родов войск, адмиралы флота) — 30, генерал-полковники и адмиралы — 170, в том числе 7 представляли госбезопасность. Остальные — генерал-лейтенанты и генерал-майоры. Кстати, сегодня в России 67 (!) генералов армии, из которых 15 получили это звание еще в СССР. Из этих 67 — 21 служил (служит) в КГБ — ФСБ или МВД.
Надо иметь в виду, что во время войны «генералами» (и «адмиралами») были не только те, кто непосредственно служил в армии, НКВД или НКГБ. Воинские звания были введены практически для всех директоров крупных военных заводов, партийных начальников, медиков и т. д. Всего таких «дополнительных» генералов было около 25% от общего количества.
Сколько среди них было евреев?
Исходя из фамилий, имен, а также (в ряде случаев) из более подробной информации, я насчитал как минимум — 135 генерал-майоров, 25 генерал-лейтенантов, 7 генерал-полковников. Всего значит — 167 генералов, около 3% от общего числа генералов Красной армии (РККА). Это больше чем доля евреев в населении СССР (2 % — имеются в виду те евреи, кто не попал на оккупированную территорию). В РККА сражались 450 000 евреев, из них погибли около 180 000 (соответственно — 1,3 % от числа призванных в армию и 1,5 от общих потерь Красной армии).
Надо сказать, что среди генералов-евреев процент тех, кто непосредственно служил в армии, на фронте (пехота, артиллерия, флот, танковые, авиационные, войска связи, инженерные, технические войска) несколько меньше, чем в общей массе генералов РККА. Среди генералов-евреев я таких насчитал 82 человека, около 50 %. Примерно столько же составляли генералы медицинской службы (16, впрочем, они-то как раз находились в основном на фронте), интендантской (8), а также многочисленные «инженерно-технические» генералы (34) — директора и генеральные конструкторы крупнейших военных заводов, включая наркома танковой промышленности Зальцмана и знаменитого авиаконструктора Лавочкина. Особо надо выделить группу генералов госбезопасности — 10 генерал-майоров и 5 генерал-лейтенантов. Чем именно они занимались — даже сегодня сказать точно трудно. Но, полагаю, было тут все — организация диверсий и террора в тылу немцев, поиск немецкой агентуры, создание загранотрядов на фронте и война с украинскими и прибалтийскими националистами.
Военные судьбы генералов сложились, естественно, по-разному.
Герой Советского Союза (ГСС) генерал-полковник Штерн, командующий ПВО, был арестован в июне 41-го, незадолго до войны и расстрелян в октябре 41-го в Куйбышеве. Так же преступно казнили дважды ГСС, генерал-лейтенанта авиации Смушкевича.
Генерал-майоры Малошицкий, Хацкилевич, Доватор погибли в боях. Характерно, что ГСС Доватор по документам «числился белорусом» — уже перед войной еврейская национальность мешала в СССР продвижению по службе! Смена национальности была нередкой. Так, «русским» числился ГСС генерал-полковник Колпакчи (после войны стал генералом армии). Как написал Бродский: «смело входили в чужие столицы/ Но возвращались в страхе в свою».
Впрочем, повторяю, 7 евреев дослужились до генерал-полковников. Выше не поднялся никто (версия, что маршал Малиновский, по документам украинец, в действительности был евреем, сомнительна).
Про Штерна и Колпакчи (командующий 7-й резервной, затем 30-й, затем 63-й и 69-й армиями) уже сказано.
Крейзер начал войну полковником, командующим 1-й Московской моторизованной дивизией, закончил генерал-полковником, командующим 51-й армией. Звание ГСС получил в 41-м году — это стоит, пожалуй, дороже чем в 45-м! После войны он дослужился до генерала армии и командующего Дальневосточным военным округом.
Генерал-полковник-инженер Цирлин начал войну тоже полковником, создавал линию обороны на Лужском направлении под Ленинградом, командовал инженерными войсками Степного, 2-го Украинского, Забайкальского фронтов.
ГСС генерал-полковник-инженер Котляр был начальником инженерных войск РККА, затем Воронежского, Юго-Западного, 3-го Украинского фронтов.
Генерал-полковник Мехлис — фигура историческая. Этот бывший член партии «Паолей Цион» каким-то образом завоевал неограниченное ЛИЧНОЕ доверие Хозяина. Секретарь Сталина в 1920-е годы, редактор «Правды» в 1930-е, начальник Политуправления РККА в 1937–40, один из главных палачей армии. Он и во время войны, будучи членом военных советов фронтов (Сталин отправлял его на 7 разных фронтов!) пользовался жуткой славой «персонального уха Сталина». По совместительству был еще наркомом госконтроля — что-то среднее между прокуратурой и НКВД… Похоронен в Кремлевской стене.
Ванников — генерал-полковник инженерно-артиллерийской службы. Незадолго до войны был арестован, в тюрьме (!) разработал план эвакуации военной промышленности на Восток, назначен наркомом боеприпасов. После войны — начальник 1-го Главного управления при СМ СССР (впоследствии — Минсредмаш), руководил всеми работами по созданию термоядерного оружия. Трижды Герой Социалистического труда (1942-й, 1949-й, 1953-й), похоронен в Кремлевской стене.
Вот такие генералы…
Хочу еще заметить, что почти все генералы РККА были славянами (русские, украинцы, много реже — белорусы). Представители «иных национальностей» — свыше 20 % населения СССР — составляли лишь около 5 % генералов (не считая евреев). Правда, среди них были — Генералиссимус, маршал (Берия), 2 генерала армии (Баграмян и Пуркаев) и 9 генерал-полковников (3 грузина, 3 армянина, латыш, калмык и осетин).
Что касается евреев, то после войны еще трое стали генерал-полковниками: главный хирург Армии Вишневский (мать еврейка) — в 1963-м, дважды ГСС Драгунский — 1970-й, генеральный конструктор танков Котин — 1965-й. Сейчас в армии служит военный строитель генерал-полковник Лейбман.
».Судя по тому, что я знаю о теме - совершенно верное описание положения этнических евреев в советской армии эпохи застоя.
«…На разных уровнях антисемитизм проявляется по-разному. Солдат-еврей был дисциплинирован, но физически зачастую значительно отставал от своих сверстников. Как правило, это горожанин из семьи преподавателей, технической интеллигенции, юноша со средним или незаконченным высшим образованием. Таких зачисляли в актив, назначали агитаторами, редакторами стенгазет и боевых листков, избирали комсоргами, а то и секретарями ротных комсомольских организаций. Должности эти привилегий не давали, зависть у сослуживцев не вызывали. А если еврею не завидуют, то зачастую забывают, что он еврей. В частях, где была нормально налажена служба и боевая учеба, представителям всех национальностей трудностей доставалось поровну. Но не дай Б-г, если еврей — солдат или сержант — назначался писарем, завскладом, хлеборезом, поваром. Это всегда было поводом для упреков: умеют же устраиваться эти «рабиновичи»! Причем скажут об этом не в глаза, потому что от еврея «при должности» можно извлечь пользу. И если еврей в подобном качестве будет даже единственным представителем своей нации в части, разговоры о хитрых, изворотливых жидах, занимающих «теплые местечки», исподволь будут насаждаться, проникать в сознание личного состава.
Я не припоминаю случая, чтобы офицер-еврей, будь он в подразделении или при штабе, взял бы к себе в непосредственное подчинение солдата или сержанта — еврея. Боялись дать повод для разговоров о еврейском «взаимовытягивании».
Евреи всегда с симпатией относились друг к другу, соблюдая, однако, известный издавна принцип: больше трех не собираться. В армии это не было проблемой. Евреев вместе старались не собирать.
В первые годы офицерской службы я долгое время не замечал какого-либо предвзятого отношения к евреям вообще и к себе в частности. Взводные — евреи, русские, армяне, татары сидели в одном окопе на учениях, жили в одном офицерском общежитии, были одинаково обеспечены вещевым и денежным довольствием и одинаково бесправны перед старшими начальниками. Но дальнейшая служба дала понять, что главное преимущество есть у тех, у кого «пятая графа» не была подпорчена нелояльным словом «еврей».
Моим друзьям,— я без тени сомнения называю их друзьями,— отдавалось предпочтение при направлении на учебу, при выдвижении на вышестоящую должность, при отборе кандидатов для прохождения службы за границей. Сначала я воспринимал это как везение. Но шло время, и я разглядел четко и жестко действовавшую систему отношений к офицерам разных национальностей. Забегая вперед, скажу, что лишь через много лет мне разъяснили положение о процентной квоте на представителей той или иной национальности, которую необходимо было соблюдать при назначении на командные или политические должности. Евреев, например, охотнее всего допускали на инженерно-технические должности, культпросветработниками, замполитами подразделений, преподавателями. Их продвигали на вышестоящие должности до известных пределов. Даже прошедшие войну и сумевшие в первые послевоенные годы получить высшее военное образование редко поднимались выше полковничьего звания. За 34 года календарной службы я не встретил ни одного генерала-еврея. Наверное, просто не повезло.
Существовала и, думаю, существует по сей день своеобразная черта оседлости, за которую евреям вход был запрещен. Это очная учеба в высших военных учебных заведениях, это допуск к определенной категории документов и техники. Ты мог служить примером, получать благодарности и ценные подарки, но годами «сидеть» на одной должности, в одном гарнизоне или, в крайнем случае двигаться по горизонтали. Впрочем, иногда и по вертикали, но в пределах черты».
В скандально знаменитой книге Б.Ригга утверждается, что в гитлеровской армии служили более 70 немецких генералов-евреев. Сегодня научно доказана необоснованность такого рода утверждений. Но также неопровержимо, что один генерал-еврей в вермахте служил
В конце ХIХ века город Харьков не входил в "Черту оседлости" и евреям селиться в нем не дозволялось. Исключение составляли купцы 1-й гильдии, бывшие кантонисты и их семьи. Арон Штейфон как раз и происходил из такой семьи, а вот жена его — из купечества. Арон был цеховым мастером-ювелиром и семья его считалась в этом цеху вполне зажиточной. Так что первенец, родившийся летом 1881 года и названный Борухом, с рождения жил в уюте и довольстве.
В гимназию, впрочем, его не приняли, хоть и сдал всё на пятерки — помешала процентная норма: принимали 7% евреев от общего числа абитуриентов. Поступить удалось в Харьковское реальное училище, которое окончил он блестяще в 1897 году. Целый год после этого Борух упорно и целеустремленно готовился к исполнению своей давней мечты — стать офицером. Главным препятствием было происхождение. Иудеев в юнкера не принимали, как, впрочем, и на любой государственный пост, хоть и самый ничтожный, 14-й по Табели о рангах.
И Борух начал с перехода в православие. Его семьей и многочисленной родней это было принято в штыки, он сразу же стал отщепенцем, что его не остановило. Более того, при крещении он принял отчество своего воспреемника, стал "Борисом Александровичем" и оставался им всю оставшуюся жизнь. Зато к экзаменам в Чугуевское юнкерское училище Борис Штейфон подготовился так, что у приемной комиссии не возникло сомнений — зачислять ли.
Чины этой комиссии как-то не обратили внимания на то, что абитуриент близорук. Это выявилось на первых же стрельбах, но до того юнкер Штейфон выделился среди однокурсников своими успехами во всех дисциплинах учебной программы. Отличный строевик, уставы — назубок, дисциплинирован, умён, прилежен, исполнителен — идеальней юнкера и не выдумаешь.
Но — близорук, стрелять без очков не может. А "четырехглазый" юнкер — парадокс для того времени. Штейфон писал впоследствии: "…После первых стрельб командир батальона доложил в штаб о моем провале. Начальник училища обратился по команде и — о чудо! — за выдающееся прилежание и успехи в учебе мне, хлипкому очкарику-еврею специальным приказом по Киевскому военному округу было разрешено ношение очков. Вот так-то!".
По воспоминаниям его однокашников, юнкер Штейфон был низкорослым хрупким юношей с вполне очевидными чертами еврейского происхождения на смуглом лице. Однако хоть и не подрос особенно, но за три года учебы он превратился в крепыша, благодаря интенсивным физическим упражнениям. Несмотря на очки — стрелял отлично. Да и учился лучше всех на курсе. Выпущен подпоручиком по 1 разряду в 1902 году и назначен командиром полуроты в 124-й Воронежский пехотный полк.
С этим полком убыл в 1904 году в Манчжурию. На японской войне командовал ротой и проявил себя мужественным и умелым офицером, был контужен, но остался в строю. Награжден орденом и в 1908 году принят в Николаевскую академию Генштаба, которую окончил в 1911 году по 1 разряду в чине капитана.
Два года цензового командования ротой в Москве и с 1913 года Борис Штейфон служит в Туркестанском военном округе штабным офицером 2-го армейского корпуса, с которым и убывает на Турецкий фронт. В 1915 году — офицер разведотдела штаба Кавказской армии. Особо отличился в Эрзерумской операции. Армией тогда командовал генерал Юденич. Именно подполковник Борис Штейфон в ходе рекогносцировки сумел быстро и правильно определить дислокацию турецких сил на позициях перед крепостью Эрзерум. Эта крепость считалась неприступной и численность турок значительно превосходила русские войска. Однако же, Эрзерум был взят. В 1916 году Борис Штейфон награжден Георгиевской шпагой и произведен в полковники. Георгиевская награда означала также потомственное дворянство.
Впрочем, дворянство Штейфона потеряло всякое значение после Октябрьского переворота. В конце 1917 года Кавказский фронт перестал существовать и полковник Штейфон вернулся в город, где появился на свет — в Харьков. Здесь, еще при советской власти, а затем во время германской оккупации возглавлял подпольную группу офицеров Генерального штаба, занимавшуюся переброской офицеров в Добровольческую армию и добыванием для нее вооружения и боеприпасов. Эта группа получила название "Центр полковника Штейфона", была признана штабом Добровольческой армии, её члены включены в состав армии.
В сентябре 1918 г. полковник Штейфон, уходя от войск Петлюры, покинул Харьков и явился в штаб Добровольческой армии, который находился в Екатеринодаре, и был назначен вскоре командиром Белозерского пехотного полка. В июле 1919 г. полковник Штейфон — начальник штаба Полтавского отряда, ядром которого была 6-я дивизия генерала Бредова. Остался начальником штаба при генерале Бредове, когда последний возглавил группу войск, отходившую из района Одессы на соединение с Польской армией. Ее главные силы сосредоточивались у Тирасполя, откуда должны были перейти в Румынию, где ждать эвакуации в Крым.
Однако вследствие отказа Румынии пропустить русские войска, части ген. Бредова начали движение на север вдоль Днестра. Их сопровождал обоз с 7 тыс. больных и беженцев. После полумесяца непрерывных боев с 14-й армией красных, части Бредова встретились с польскими войсками и в начале 1920 года были интернированы в Польше. Но стараниями французского руководства в августе-сентябре 1920 года сосредоточены в Турции и на кораблях переброшены в Крым.
Борис Штейфон в "Бредовском походе" проявил себя как опытный и решительный военачальник и командованием Белой армии ему был присвоен чин генерал-майора. Он приехал в Крым и стал заместителем начальника штаба генерала Врангеля.
После эвакуации армии генерала Врангеля из Крыма в 1920 году, она была сосредоточена турками в Галлиполи. Там Штейфон был назначен комендантом лагеря. Из Галлиполи в 1922 году прибыл с войсками 1-го армейского корпуса в Болгарию, в должности начальника штаба корпуса. За заслуги в деятельность на посту коменданта Галлиполи Борис Штейфон был произведен в генерал-лейтенанты. Этот чин он и сохранял в эмиграции, состоя в войсковых формированиях белогвардейцев, осевших в Европе.
Хочется специально подчеркнуть, что Борис Штейфон был, в сущности, единственным старшим офицером-евреем в Белой армии. Известен только еще один еврей — царский полковник Владимир Соломонович Лазаревич. Он в 1918 году перешел на сторону Советов, в Гражданской войне командовал армией и фронтом, награжден двумя орденами Красного Знамени и служил в РККА пока его не расстреляли в 1938 году.
Впрочем, до Октябрьского переворота в российских вооруженных силах служили еще два генерала и два адмирала-евреи. Александр Николаевич Хануков, родился в 1867 году. В 1914 году становится генерал-майором, начальником штаба армейского корпуса. После революции он был расстрелян московским ЧК за отказ служить в Красной Армии.
Сергей Семенович Абрамович-Барановский родился в 1866 году в семье бывшего кантониста, крещенного в армии. В 1909 году стал генерал — майором. Автор многих трудов по военному законодательству. Принял советскую власть, работал в Академии наук СССР. В 1928 году арестован, осужден к лишению свободы и сгинул в ГУЛАГе.
Сыном бывшего кантониста был и Александр Дмитриевич Сапсай, родившийся в Петербурге в 1860 году. 16-летним он был принят в Морской кадетский корпус, который окончил в 1879 году. В русско-японской войне командовал миноносцем, затем — крейсером и линейным кораблем. В 1910-1912 годах был начальником штаба Черноморского флота, контр-адмиралом. Затем, до революции, Сапсай командовал отрядом тяжелых боевых кораблей Балтийского флота, произведен в вице — адмиралы. После революции он пошел на службу к Советской власти и был до смерти своей в 1922 году начальником отдела в Управлении вузов военно-морского флота.
Иная судьба у адмирала Якова Иосифовича Кефали, который родился в г. Николаеве в 1876 году в семье крымского караима. Окончил Военно-медицинскую академию, отличился при обороне Порт-Артура, где был начальником крепостного госпиталя. В начале Первой мировой войны Кефали возглавлял медицинскую службу Черноморского флота, стал контр-адмиралом. После прихода к власти большевиков, эмигрировал и умер в Швейцарии в 1967 году.
Эмигранты-белогвардейцы в основной своей массе за кордоном хлебнули невзгод и нищеты. Не говоря уж о рядовых и офицерах, даже генералы не гнушались черной работы: таксистами, официантами, дворниками, а их жены-аристократки — швеями, домработницами, а порой выходили и на панель.
Борис Штейфон, умудрился избежать физического труда. Живя в Белграде, он стал довольно-таки известным военным историком, написал книги "Кризис добровольчества", "Бредовский поход", сотрудничал в военных журналах и не только русскоязычных. Он преподавал в военных училищах и Югославской королевской военной академией, где получил в 1938 году звание ординарного профессора.
Считаю необходимым специально отметить, что в своих воспоминаниях Борис Штейфон ни разу не обмолвился ни словечком о бесчинствах, которые творили белогвардейцы в ходе Гражданской войны. Я имею в виду не бесчинства вообще — их, впрочем, тоже хватало. Речь идет об еврейских погромах.
По свидетельству многих историков и современников, самыми жестокими и беспощадными были белогвардейские, деникинские погромы. Организованные и руководимые "сверху", они совершались и при наступлении, и при отступлении. "Мы воюем не с большевиками, а с еврейством", — заявляли некоторые белогвардейцы. Заступничество отдельных офицеров за евреев и попытки остановить резню встречали резкий отпор начальства и приводили к их удалению из армии. Нравственный уровень многих участников белого движения оставлял желать лучшего; это в значительной мере облегчило победу большевикам. Пожары в еврейских местечках, где понятия не имели ни о большевиках, ни о меньшевиках, затухали когда все выгорало дотла.
Так вот, Борис Штейфон в воспоминаниях не пишет об этих погромах ничего. Предполагать, что он не был свидетелем того, как подчиненные ему солдаты и офицеры издевались над его же соплеменниками, уничтожали их бессчетно, было бы, конечно, лицемерием. И если бы полковник, а потом — генерал Штейфон вмешивался, запрещая такие бесчинства, то уж наверняка это было бы известно, потому что о таких исключительных случаях сообщали потом в воспоминаниях другие офицеры Белой Гвардии.
Как бы, однако, еврейское население ни относилось к лозунгам большевиков, казацкие шашки и добровольческие штыки гнали его в лагерь коммунистов, где по приказу Троцкого, расформировывались погромные полки (например, 6-й и 9-й в Украине) и довольно исправно расстреливались виновники бесчинств…
Ситуация в европейских эмигрантских кругах русских белогвардейцев кардинально изменилась с началом Второй мировой войны и, особенно, после германского вторжения в СССР. Часть эмигрантов во главе с генералом Деникиным, посчитала своим долгом сохранить веру в Россию, хоть и большевистскую. Врагу, который вторгся в русскую землю, они желали военного поражения, отказывались сотрудничать с гитлеровцами. Впрочем, таких было немного — не более 10 процентов общей численности бывших белогвардейцев. Остальные же стали на сторону гитлеровцев.
Уже в июле 1941 года, в группе армий "Север" из бывших белогвардейцев и перебежчиков был сформирован "русский учебный батальон", в начале 1943 года это подразделение было развернуто в "Особую дивизию "Россия". Она состояла из 12 русских батальонов, воевала на Восточном фронте, а также в его тылах — против партизан. Командир дивизии Хольмстон-Смысловский имел чин полковника, но в начале 1945 года стал генерал-майором. Все более или менее важные командные посты в соединении занимали такие же, как и сам Хольмстон-Смысловский, бывшие царские офицеры.
Дивизия оперативно подчинялась частям вермахта, которым придавались ее подразделения. В конце войны она понесла большие потери, и в апреле 1945 года Хольмстон-Смысловский, собрав свои батальоны, повернул их на юго-запад и привел два уцелевших полка в княжество Лихтенштейн, где они и были интернированы, избежав таким образом выдачи Советскому Союзу.
Созданный в марте 1942 года добровольческий батальон из белоэмигрантов, в основном воспитанников русских кадетских корпусов, функционировавших в Югославии, был в 1944 году развернут в особый полк СС "Варяг". В рядах вермахта были и другие отдельные русские соединения. Есть сведения о наличии в Ваффен-СС и о боевых действиях 30-й Русской гренадерской дивизии, четырехполковой полицейской бригады "Зилинг", отдельной бригады "Дружина" и других.
Массовое создание "восточных войск" германской армии началось после санкционированного Гитлером приказа ОКВ (командование вермахта) о формировании так называемых "кавказских легионов". Приказ был отдан 30 декабря 1941 года и предусматривал создание Армянского, Грузинского и Северо-Кавказского легионов, к которым в 1942 году добавились еще Азербайджанский и Тюркский.
Эти части в основном комплектовались добровольцами из числа советских военнопленных. Немцы называли таких "хиви" — от слова "хильф-свиллиге", т.е. "добровольные помощники". Грузинский полк, а затем и дивизия формировались в Крыму в начале 1942 года. Около того же времени была создана и армянская бригада. Из жителей Северного Кавказа и Средней Азии были сформированы Тюркские легионы.
Из калмыков был сформирован даже целый корпус, который так и назывался: Калмыкский корпус. Его численность превышала 17 тысяч. Легионом, укомплектованным чеченцами, ингушами, осетинами и другими жителями Северного Кавказа, численностью около 12 тыс., командовал капитан Оберлендер. Следует, кстати, подчеркнуть, что и в других тюркских и кавказских частях командирами почти всегда были офицеры вермахта или Ваффен-СС. Общая численность этих частей, по данным различных источников, составляла от 55 до 75 тысяч человек.
На стороне Германии воевала 15-я Литовская дивизия. Среди 20-тысячного ее состава были не только литовцы, но и эстонцы и латыши. В последние недели войны дивизия распалась, и ее солдаты устремились главным образом в Швецию и Норвегию.
В составе вермахта было также немало добровольческих частей, укомплектованных украинцами. Самым большим по численности украинским соединением являлась 14-я гренадерская дивизия Ваффен-СС "Галичина". Известно также, что уже в 1942 году Отдел добровольческих формирований ОКВ насчитывал 44 украинских полевых и 18 саперно-строительных батальонов, а также несколько десятков украинских же батальонов и рот снабжения и технического обслуживания на аэродромах — около 36 тыс. солдат.
Однако следует подчеркнуть, что даже вместе взятые формирования кавказцев, тюрков, прибалтов, калмыков и украинцев составляли не более 1/5 общей численности "восточных легионов" Гитлера. Главный их контингент — русские граждане СССР (пленные и перебежчики) и эмигранты, проживавшие в Европе. Их всех, в свою очередь, можно подразделить еще на такие две части: собственно русские и казаки.
Среди казачьих формирований, крупнейшим по численности и значению был 15-й казачий кавалерийский корпус, воевавший в составе вермахта. Командовал им генерал-лейтенант германской армии фон-Панвиц. Корпус использовался германским командованием как в боевых действиях на Восточном фронте, так и для борьбы с партизанами.
Бывшие белогвардейцы или сыновья бежавших после Гражданской войны за пределы России людей составляли кадры так называемой "Русской бригады", действовавшей вместе с частями 9-й армии вермахта.
Общая численность тюркских, кавказских, прибалтийских, украинских, казачьих формирований, если даже добавить к ним перечисленные выше русские соединения и части, в сумме не превысит 300 тысяч солдат и офицеров. Однако известно, что в рядах вермахта в годы Второй мировой войны воевало не менее 800 тысяч русских, иных граждан Советского Союза и российских эмигрантов. Где же служили остальные?
Основную массу так называемых "восточных войск" германской армии составляли отдельные номерные пехотные и инженерно-строительные батальоны и артиллерийские дивизионы. Их было более 400, а численность батальона колебалась в пределах 500 человек, офицеры в них были в основном немецкие, а уж командовали этими подразделениями исключительно одни немцы. Были и более крупные части, вроде 599-й русской бригады под командованием генерал-майора Хеннинга, насчитывавшей более 13 тысяч солдат и офицеров.
Одно из самых первых русских крупных соединений в рядах германской армии возникло в Югославии осенью 1941 года. 12 октября в Белграде по распоряжению местного германского командования генерал-майор российской царской армии М.Скородумов издал приказ о формировании Русского боевого отряда. Отряд комплектовался русскими, которые после поражения белых армий сумели уйти от большевиков.
Инициатор создания Русского отряда генерал М.Скородумов вскоре был немцами смещен, а командиром в декабре 1941 года назначен начальник штаба этого отряда, также царский генерал, Борис Александрович Штейфон. В январе 1942 года его соединению было присвоено наименование "Русский охранный корпус" и оно включено в состав вермахта, а Штейфон приказом Гитлера произведен в генерал-майоры вермахта. Возникает, естественно, вопрос: как это нацисты решились назначить комкором этнического еврея и присвоить ему генеральское звание?
Сделали они это после исследования его прошлого, убедившись, что он действительно крещен в одной из харьковских православных церквей. Нацистов, однако, интересовало не вероисповедание, а кровь, как они называли генетическое происхождение. А ведь по крови-то Штейфон этнический еврей. Тем не менее, решили этим пренебречь. Видимо, сыграло свою роль и его белогвардейское прошлое — генеральский чин, талантливый военачальник, в совершенстве владеет немецким. Он известен был немцам своими военно-историческими и военно-стратегическим трудами. Но — главное: нацисты не сомневались, что Штейфон будет беспрекословно и безжалостно проводить на Балканах военно-политическую линию германского руководства. В чем они и не ошиблись.
Штейфон, приняв Корпус, озаботился его укомплектованием. Общая численность Русского корпуса в 1944 году составляла около 11 200 человек. Всего же через корпус прошло более 20 тысяч добровольцев. Потому что принимались в него только добровольцы, из которых более половины были в прошлом белогвардейцами. Офицеры, особенно на первых порах, составляли весьма значительный процент: генералы Игнатьев, Петровский, Скворцов командовали ротами; многие майоры и подполковники служили рядовыми.
Боевая деятельность корпуса проходила в Сербии и Боснии и заключалась в основном в борьбе с партизанскими силами Тито. Во взаимодействии с немецкими войсками и четниками "русские" участвовали в маневренных боях против партизанских соединений. Они также несли охрану стратегических и коммуникационных объектов: мостов, железнодорожных депо, военных баз, арсеналов, выполнял полицейские функции. С сентября 1944 года и до конца войны корпус воевал против частей Красной армии и болгарских соединений, наступавших в Югославии, обеспечивал отход немецких войск из Северной Греции.
Следует отметить, что Борис Штейфон за почти три года командования Русским охранным корпусом был дважды награжден германскими военными орденами, а осенью 1943 года произведен в генерал-лейтенанты вермахта. Однако весной 1945 Борис Штейфон, со свойственным ему чутьем стратегической ситуации, несомненно, понимал, что судьба гитлеровцев решена и до поражения Германии остаются считанные дни. Штаб корпуса 30 апреля находился в югославском городе Крань. Штейфон вызвал своего врача и, вручив ему ампулу, приказал сделать внутривенный укол. В ампуле был цианистый калий и генерал скончался почти мгновенно. На следующий день его похоронили на городском кладбище.
После смерти Штейфона корпусом командовал его начальник штаба полковник Анатолий Рогожин. Приказ о капитуляции застал части корпуса на позициях в районе Любляны (Словения). Рогожин решил пробиваться в Австрию. После упорных четырехдневных боев 12 мая части корпуса прорвались в район Клагенфурта и здесь сдались англичанам. В их составе было всего 3500 человек. За время войны корпус потерял более 6 тысяч убитыми, ранеными и пленными.
Таков был конец этого русского войскового формирования и, что для нас, пожалуй, важнее — его командира, этнического российского еврея, царского полковника, "белого" генерал-лейтенанта и генерал — лейтенанта же германского, Бориса Александровича (Ароновича) Штейфона. Не хотелось бы только, чтобы читатели решили, будто автор считает побуждения, руководившие Штейфоном, как и солдатами и офицерами всех "восточных легионов" Гитлера, хотя бы в ничтожной доле оправданными для вооруженной борьбы против отечества в рядах гитлеровского воинства.
В завершение, генерал-лейтенант Борис Штейфон — личность, конечно же, уникальная. И это не может не радовать, потому, что был он единственным российским евреем-генералом, который сражался в рядах гитлеровцев. Ну, нашелся в нашем народе один этот отщепенец. Горько, конечно, что был такой еврей, однако, ведь только один — единственный.
Но с гордостью скажу: против гитлеровских палачей в рядах Красной Армии сражались не только полмиллиона российских евреев, но и более 260 евреев-генералов и адмиралов. И вели они в бой не какой-то там Охранный корпус. Шестнадцать генералов-евреев командовали в Великой отечественной войне боевыми действиями 26-ти корпусов Красной Армии: 12-ти стрелковых, 6-ти механизированных, 2-х танковых, 2-х артиллерийских, 2-х кавалерийских, авиационного и противовоздушной обороны. Да не забудутся в памяти потомков наших славные имена этих полководцев: Анатолий Андреев, Исай Бабич, Даниил Краснокутский, Семен Кривошеин, Родион Малиновский, Ефим Райнин, Леонид Рейно, Зиновий Рогозный, Иосиф Рубин, Леонид Филиппов (Фридман), Абрам Хасин, Михаил Хацкилевич, Рафаил Хмельницкий, Михаил Чернявский, Владимир Цетлин, Яков Штейман.
Марк ШТЕЙНБЕРГ, военный историк,